Бессменный глава Рады

 

В истории Кубани немало имен, кои, громко звучав в прежние времена, в наше время оказались практически полностью забытыми современными поколениями. И лишь сравнительно недавно, на волне «возрождения казачества», вспоминаются имена казачьих лидеров, долгое время пребывавших под спудом забвения, начинается увековечивание их памяти: в названиях улиц, памятников, в речах кубанских политиков. Сравнительно недавно еще один исторический деятель Кубани был увековечен в камне: 17 декабря в станице Динской была открыта мемориальная доска Миколе Рябоволу, видному казачьему политику и общественному деятелю, председателю Кубанской Законодательной Рады. Сделано это было к памятной дате – 17 декабря этого года исполнилось 130 лет со дня рождения.

Микола Рябовол родился в 1883 году в станице Динской. Его дед долгое время был атаманом станицы, а отец более 35 лет работал станичным писарем. В семье Николай был старшим из тринадцати детей. Отцу стоило много труда обучать своего первенца в начальных классах Екатеринодарского Войскового реального училища, и средства для продолжения образования в старших классах пришлось добывать уже самому Миколе. Уже в те годы он попал под влияние выдающегося общественно-политического деятеля Степана Ерастова – инициатора создания на Кубани украинских общественных, кооперативных, просветительских и экономических обществ. Именно под его влиянием и украинского поэта Николая Вороного, который переехал на Кубань, у Николая появляется украинское национальное самосознание.

В 1905 - 1907 годах Рябовол учится в Киевском политехническом институте, но из-за недостатка средств (по украинской версии, из-за участия в студенческих выступлениях) прекратил обучение на третьем курсе. Это не помешало ему сделать быструю карьеру, когда в 1907 году отец основал кредитный кооператив, где Николай стал помощником. В 1909 году станица делегировала его на учредительный съезд по постройке кооперативной Кубанско-Черноморской железной дороги. Здесь он избран в организационный комитет и принял на себя хлопоты по утверждению властями устава дороги, а также по банковскому финансированию предприятия и по подбору строительно-технического персонала. После успешного завершения задачи в 1912 году Рябовол выдвинут на пост одного из директоров правления. К тому времени ему было 28 лет. Осенью 1912 Микола Рябовол вместе с еще одним директором железной дороги, полковником Ореховым, едет в Лондон для организации облигационного займа. Задачу выполнили блестяще, за труд им насчитали комиссионное вознаграждение – 160 тысяч рублей (огромную по тем временам сумму). Оба отказались от гонорара и передали деньги железной дороге.

В 1915-м Миколу Рябовола мобилизовали в армию и направили учиться в военно-инженерное училище, которое он успешно закончил, получив звание прапорщика. Службу продолжил в саперной части в Финляндии, где и встретил он Февральскую революцию. Надо полагать, он и там сумел проявить лидерские и организационные качества, по крайней мере, известно, что его избирают в «советы солдатских и офицерских депутатов».

В 1917 году Микола Рябовол возвращается из Финляндии домой, на Кубань. 30 апреля - 3 мая 1917 года в Екатеринодаре состоялось собрание казачества, на котором образовалось казачье правительство – Кубанская Войсковая Рада, председателем которой и был избран Микола Рябовол.

Политическая жизнь в Кубанской области в то время бурлила, казачество разделилось на две неравные части. Потомки запорожцев – «черноморцы» – экономически и политически более сильная, в определённой мере, тяготела к Украине. Представители «черноморской партии» вели переговоры со всеми не большевицкими силами Украины, в том числе и о возможной федерации. В то же время другая часть казаков – по преимуществу русскоязычные (линейцы) – насторожённо относилась к идее контактов с Украиной, предпочитая видеть область на правах автономии в составе России. О ходе их мыслей, пишет казачий генерал, природный кубанец Андрей Шкуров в своих мемуарах, отмечая, что «первоначальному плану черноморцев нельзя отказать в дальновидности и предусмотрительности».

— Нам, казакам, — говорили черноморцы, — не по силам освободить вооруженной рукой всю Россию. Необходимо освободить казачьи области, установив в них правопорядок, провести в жизнь завоевания революции, создать оборонительную армию, заключить союзы – на федеральных началах – с Азербайджаном, Грузией, Арменией и горцами; создав таким образом сильное южно-русское государство, выжидать событий, служа красноречивым и соблазнительным примером для стремящейся к освобождению от большевизма России.

Рябовол, не желая раскола в Войске, пытался сгладить назревающие противоречия. 24 сентября 1917 года начала свою работу вторая сессия Кубанской Войсковой Рады; на одном из заседаний выступали представители Украины. Микола Рябовол приветствовал их сначала по-русски: «Украина прислала к нам в гости своих послов. Братья казаки-линейцы! Я уверен, что вы не осудите, а поймете вашими сердцами то чувство, которое наполняет мою душу… Но только ли мою? Души всех казаков-черноморцев в эту минуту. Поприветствуем же послов Матери Украины на языке наших родителей, дедов и прадедов!..»

Надо отметить, что роль кубанцев в украинском государственном строительстве тех лет достаточно заметна. Многие кубанцы находилась в составе отдельных боевых частей армии Украинской народной республики, принимали активное участие в боевых действиях против красных и белых войск. В состав одной из самых боеспособных частей Армии УНР, 3-й Железной дивизии, воины которой в мае 1920 года первыми вступили в Киев, входил отдел кубанских казаков во главе с атаманом Юшкевичем.

Под руководством Рябовола в сентябре 1917 Войсковая рада переименовала себя в Кубанскую краевую раду. На этой сессии была принята также первая кубанская «конституция» («Временные положения о высших органах власти в Кубанском крае»). Согласно ей, высшим законодательным органом становился Законодательный совет, а исполнительной властью – Кубанское краевое правительство и войсковой атаман, имевший президентские полномочия и право вето на принятые законы. В ноябре 1917 года Рябовол был избран председателем Законодательной Рады. Именно он стал инициатором провозглашения 8 января 1918 года Кубанской республики.

Противостоящая большевикам Кубанская народная республика первоначально заключила союз с Украинской державой гетмана и с Добровольческой армией генерала Лавра Корнилова. Все разногласия между «сепаратистами» и «единонеделимцами» отступили на второй план перед большевистской угрозой. Рада не смогла отстоять Екатеринодар, и альтернативы союзу с добровольцами просто не было. Тем более что с родовым казаком Корниловым казачьи федералисты общий язык находили.

После гибели Лавра Григорьевича Добровольческую армию возглавил убеждённый централизатор Деникин, и Микола Рябовол во главе кубанской правительственной делегации отправляется на Украину. Переговоры выявили ряд противоречий: Павел Сулятицкий, один из членов кубанской делегации, так рассказывает о встрече Миколы Рябовола и гетмана Павла Скоропадского, так вспоминает эту встречу:

«Делегацию Законодательной Рады встретили в Киеве очень тепло. Но тут же стало ясно, что правительственные украинские круги плохо информированы о кубанских делах и, возможно, совершенно неправильно представляют себе взаимоотношения Украины и Кубани. Гетман Скоропадский сначала был не прочь назначить на Кубань просто генерал-губернатора. Соответствующая информация со стороны делегации быстро устранила прочь ошибочные представления официальных вождей Украины, и почва для обсуждения возможных отношений была найдена…»

По воспоминаниям тогдашнего украинского министра Дмитро Дорошенко, миссия вела переговоры об объединении с Украиной в рамках федерации. Была оказана помощь деньгами и оружием, рассматривались планы по высадке на Кубань украинского десанта, чтобы поднять восстание в занятых красными станицах. Планировалось объединёнными усилиями изгнать большевиков и провозгласить объединение Украины и Кубани. Из Харькова на азовское побережье была переброшена дивизия Зураба Натиева (пятнадцать тысяч человек), однако план провалился как из-за двойной игры немцев, так и из-за промедления высших чинов военного министерства. Сыграло свою роль и резко отрицательное отношение ко всему этому Антона Деникина.

10-23 июня 1918 года на совещании в Новочеркасске кубанцы обсуждали результаты переговоров с Украиной. Выступавший от Добровольческой армии генерал Алексеев заявил, что не допустит объединения Украины с Кубанью. Взвесив все за и против, большинство собравшихся проголосовало за сотрудничество с Добровольческой армией. За союз с Украиной только трое: Кузьма Безкровный, Степан Манжула и черкес Айтек Намиток. Рябоволу по возвращению с Киева уже ничего не оставалось, как принять участие в походе Добровольческой Армии на освобождение Екатеринодара.

Не оправдались надежды казаков получить независимость и на штыках Добровольческой армии. После взятия Екатеринодара разгорелся конфликт Деникина с кубанскими властями. Вернувшийся в столицу области Рябовол оказался в жёсткой оппозиции к руководству Добровольческой армии. Андрей Шкуро пишет об этом так:

«Я побывал у лидеров кубанских фракций: у Быча, Рябовола, Сушкова и других, стараясь уяснить себе различные оттенки общественных настроений. Чувствовалась сильная оппозиция к Главному командованию: его упрекали в неисполнении договора, заключенного генералом Корниловым с казачеством, согласно коему Главнокомандующий обязался не вмешиваться в казачьи дела; в неисполнении обещания сформировать отдельную Кубанскую армию; в том, что командование игнорирует казачьи установления и конституцию края…»

Особенно резко председатель Рады критиковал «Особое совещание» при генерале Деникине, называя его «компанией самозванцев из кадетов и черносотенцев». В декабре 1918 года Законодательная Рада посылает делегацию во главе с Лукой Бычем на Парижскую мирную конференцию – делегация просила международной помощи для Кубани, но вернулась фактически ни с чем. Сам Микола Рябовол скептически оценивал возможность помощи от Антанты. Так, на состоявшемся в 1919 году закрытом совещании членов Законодательного Совета говорил, что некая «группа самостийников предупреждала: «Не верьте в помощь союзников, сорганизуйте свои силы». И прибывшие союзники, точнее, французы, оскорбляли кубанских казаков…». Он же сделал неутешительный для Кубани вывод, о том, что Кубанской республике практически не на что надеяться: «… горские народы нам не только не друзья, а, может быть, и враги. Грузия недоброжелательно относится к нам. Украина захвачена большевиками, Дон в тяжелом состоянии, и союзники помощи не оказывают. Мы чьими-то усилиями изолированы. Кубанское казачество поставлено в необходимость головами своих детей платить за грехи разных политических проходимцев ... Это приводит к двум выводам: необходимо немедленно взять в свои руки внешнюю политику и устранить третьих лиц, нами управляющих! Внутренние дела также должны полностью перейти в наши руки».

Идее «Единой и Неделимой» Микола Рябовол противопоставлял идею «Вольного Союза вольных народов». Для воплощения в жизнь этого плана выступил инициатором конференции с участием представителей казаков Дона, Терека и Кубани. В день отъезда в Ростов председатель Войсковой Рады обедал у близких приятелей. Неожиданно Рябовол сказал: «А всё ж я уверен, что добровольцы меня убьют – сейчас или позже, а всё-таки убьют…"

13 июня 1919 года начала свою работу конференция. На ней Рябовол говорил о необходимости объединения государственных образований Украины, Кубани, Дона, Терека, Грузии для борьбы с большевиками и объединение на демократических началах. Он резко раскритиковал идеологию и политику Добровольческой армии, хотя также видел ее в составе будущего Союза.

А на следующий день предвиденье сбылось –Микола Рябовол был убит. Очевидцы описывают это следующим образом:

«У гостиницы «Палас-Отель», где жил Рябовол, стоял автомобиль с заведенным мотором. В помещении отеля, под номером Миколы Рябовола, в полумраке толклись три фигуры в военной форме, на глаза были надвинуты фуражки и подняты воротники. Когда Николай Рябовол вошел в гостиницу, то раздался смертельный выстрел – трое военных, сделав преступное дело, выбежали на улицу, заскочили в автомобиль, с заранее погашенными фарами, и исчезли. На скамью подсудимых по делу об убийстве Рябовола посадили агента контрразведки Коврижкина из отряда особого назначения ротмистра Баранова, а офицеры-убийцы исчезли и не были разысканы».

Хотя убийцу так и не нашли, но многие считали, что это дело рук деникинской контрразведки. На Кубани был объявлен трёхдневный траур. Торжественные похороны состоялись 19 июня в Екатеринодаре.

– Это дерзкое убийство остается загадкой и по сей день, – рассказывает кандидат филологических наук, профессор Виктор Чумаченко, – хотя сейчас появляются разные новые источники, способные пролить свет на давнее преступление. Еще в двадцатые годы прошлого века в эмиграции появилась анонимная рукопись, приобретенная, в конце концов, известным кубанским историком Федором Щербиной. В ней содержится исповедь убийцы Миколы Рябовола. Автор тщательно зашифровал свое имя, опасаясь мести со стороны кубанцев. Теперь эту рукопись у меня, ее автор успешно атрибутирован. Собранные по этому делу материалы я планирую опубликовать в очередном «Кубанском сборнике», который выйдет в наступающем году. Если исповедь убийцы не ловкая мистификация очередного фальсификатора истории, ее появление станет настоящей информационной бомбой.

В советское время имя Николая Рябовола было фактически запрещено, лишь из поколения в поколение передавалась казаками песня «На смерть Мыколы Рябовола» (автор Мирон Запорожец) как народный плач о всех бесчисленных жертвах нашей кровавой истории:

Плач, Кубань, наш краю рідний

Лежитьмертвийсинтвійвірний!

Немаслів, щоб все сказати,

Наша люба, ріднамати…

Слава ж вільнійвжеКубані,

А тебе слова останні:

Клянемосьсвій край любити

Та як тийомуслужити.

Спи ж спокійно, любийбрате,

Ти ж не бійсь за рідну хату –

Кат зламативже не сможе.

Наша правда – переможе.



– Фигура Миколы Рябовола как бы концентрирует в себе весь долгий путь Кубани в ее стремлении к некоей национально-культурной и экономической автономии, – рассказывает Виктор Чумаченко. – Казачьи территории вообще по своему административному устройству в ходе развития могли обрести статус, который в СССР получили союзные республики. Но так в итоге не получилось, хотя за время гражданской войны Кубань несколько раз провозглашалась республикой, в том числе и Советской. Однако дольше всех существовала Кубанская народная республика. Это был пик недолгой казачьей государственности, когда в стенах Кубанской Рады выдвигались и созревали разные политические лидеры, одним из которых был Микола Рябовол. Выходец из небогатой семьи, получивший хорошее образование, он смог воплотить в себе всю государственную мудрость Кубани того периода. Народ его ценил и уважал за преданность интересам Кубани, своим землякам, глубокое знание их нужд и чаяний. Очень его ценил и уважал Федор Щербина, выступивший с прощальными речами в Раде и на могиле Миколе Рябовола во время его поистине всенародных похорон. Федор Андреевич также написал «Думу про Миколу Рябовола», вошедшую в репертуар популярных еще тогда на Кубани кобзарей. Рябовол не был ни красным, ни белым – он выражал своего рода «третий путь» в гражданской войне, хотел, как и многие на Кубани, уберечь ее от всех ужасов братоубийственной бойни. Его ошибка была в том, что он думал, что с большевиками можно договориться, отсидеться, как за щитом, за своей самостийностью. Он не видел, как его оппонент Антон Деникин, что большевики все равно нарушат любые договоры, захотят установить коммунистический режим и здесь, даже если для этого впоследствии понадобится кардинально поменять этническую карту области. Как они поступили в Грузии, которая, чтобы не портить отношения с большевиками, отказывалась пропустить на свою территорию отступающие с Северного Кавказа казачьи части, что не спасло ее от дальнейшего стремительного завоевания Красной Армией. Гражданская война выдвинула много талантливых людей, которые получили неоднозначную оценку современников и потомков. Но Микола Рябовол в их череде был самым популярным на Кубани деятелем. Несмотря на цветущий возраст народного любимца (35 лет), земляки неизменно называли «батькой рідним». Если сравнивать его с другими кубанскими лидерами, то отдельные сходные черты можно увидеть и у покойного Николая Кондратенко, также прозванного «батькой», и даже у Александра Ткачева, также неоднократно являвших нам примеры некоего «здорового сепаратизма», или «кубанского патриотизма». Значение этой эпохальной фигуры велико: мы сейчас активно ставим памятники казакам и деятелям белого движения, словно пытаясь наверстать упущенное, но по-прежнему очень не хватает памятника Миколе Рябоволу, человеку, жившему, прежде всего, интересами «своей малой Родины» – Кубани.

Памятника у нас пока нет, однако, как говорилось в начале статьи, мемориальная доска уже появилась в станице Динской. На открытии присутствовал глава района Сергей Жиленко, депутат ЗСК, атаман Кубанского казачьего войска в 1990—2007 годах Владимир Громов, представители администрации, Динского историко-краеведческого музея, казачества, совета ветеранов, духовенства, СМИ и общественности.

– Несмотря на непростое время гражданской войны, – сказал на открытии Сергей Жиленко, – Николай Рябовол смог проявить себя как истинный патриот, грамотный руководитель и просто достойный, добрый человек. Он прожил совсем мало, но даже за столь короткий срок сумел сделать очень многое для дорогой его сердцу земли кубанской и ее жителей. Память о таких людях нужно нести через века и передавать молодому поколению. Хочу выразить сердечную благодарность инициатору открытия доски Таисии Чекрыгиной, районному историку-краеведу, первому директору и основателю районного историко-краеведческого музея, а также Юрию Бодяеву, историку-краеведу, за их проделанную в этом направлении большую работу.

– За тридцать пять лет своей жизни Николай Рябовол успел побывать и учителем, и журналистом, и директором железной дороги, и политиком, – сказал корреспонденту «НГК» Владимир Громов. – Его оклеветали и деникинцы, и последующие историки, представляя как «самостийника». Но в конституции Кубани было четко сказано, что Кубанская Народная Республика является субъектом единой демократической федеративной России. Провозглашение Кубанской Республики было необходимым актом – спасти часть от уже развалившегося целого, чтобы потом собрать его воедино. Но это не мог понять Антон Деникин со своим единонеделимством. После того, как установили доску Николаю Рябоволу, я позвонил в США, где беседовал со старым казаком Николаем Сухенко. И он дважды плакал во время разговора – так растрогало его то, что в России, несмотря ни на что, помнят и чтут память славного сына Кубани.

Денис ШУЛЬГАТЫЙ